Родимая свислочско-березинская земля. Густые урочища, дубравы в искрящейся на свету опушке посреди зеленовато-голубого савана поймы Свислочи. Величавая задумчивость лознякового края, убаюканной шорохом очерета, где по весне аисты ладят гнёзда на яворах, и клёкот их плывет над ржаными краюхами огородов.
А по весне нетронуто стоят полные болотца. В воздухе над сосновыми борами начинает дрожать под ярким солнцем голубоватое марево – кажется, что спят без движения в своих берегах самые светлые и чистые в мире белорусские речки. Тысячелетия омывают воды Свислочи и Березины свесившиеся в них ветви лоз и калинника.
Весело потрескивали в грубке дома моей сестры Клавдии берёзовые дрова, и мне казалось, что они поют на все лады, как некогда в детстве. За окнами, омытыми к Пасхе, с небывалой силой разгорался ясный майский день.